Окрестности Чадааны (Чадан), Тува
Siberian trip
Чадан Тыва
Два поезда. Два такси. Ночь и день. Четыре перевала и добрались до Тувы. Другой мир то ли от того, что не спали, то ли на самом деле — другой мир.
Передано из «тувинского чума» с помощью билайн-модема. Спасибо тому и другому. Спокойной ночи…
Соколаев и его Конь 4на4
«Ты на коня-то не ори!» — прикрикнул фотограф Соколаев на фотографа Сёмина. «Конем» они называли старый и насквозь проржавевший УАЗик, на котором им предстоит проехать около 4 тысяч километров по Сибири. Не трудно догадаться, что Конь принадлежит фотографу Соколаеву.
Консультации в Новокузнецком клубе «4на4» свелись к тому, что этот автомобиль не рекомендуется использовать на данном маршруте. «Mission impossible» — был объявлен вердикт. Нужен срочный капитальный ремонт двигателя, а лучше — совсем другая автомашина, а не Конь.
Мы, будучи даже дилетантами, а не экспертами из клуба «4на4», заметили следующие проблемы, которые необходимо устранить:
— выхлопные газы от Коня в изрядной дозе попадают в салон для пассажиров, что не только вредно, но и опасно для жизни (о прецедентах нам рассказали в уже упомянутом клубе);
— в салоне для пассажиров и на кузове автомобиля наблюдается множество дыр и вмятин естественного происхождения, чаще всего образовавшихся в результате ржавчины или столкновений с более плотным материалом . Некоторые из дыр хозяин Коня предусмотрительно «запенил» специальной строительной смесью, а крылья «кентавра» вообще заменил на менее ржавые, но другого цвета, что, по выражению того же хозяина, придало Коню более изысканный вид;
— двигатель Коня настолько износился изнутри, что ему трудно поднять своих пассажиров даже на небольшую горку, не говоря уже о горах, которые ожидают участников этой экспедиции.
На вечернем заседании членов экспедиции было принято «компромиссной решение»: Коня надо лечить настолько, насколько позволит бюджет и время. И, поскольку и то и другое ограничено до минимума, решили закачать специальную химию в двигатель, а выхлопную трубу забинтовать несгораемым бинтом, сделанным в Америке для старых автомобилей. На следующее утро после совещания фотограф Соколаев впервые вдул своему Коню по сорок кубиков в каждый цилиндр «автомобильного промедола», чтобы вывести его из конвульсий — как это делают с наркоманами в Амстердаме, чтобы продлить им дни (или часы) жизни.
Стоит отметить, что советы и рекомендации по лечению Коня и передвижению по Сибири мы получали со всей страны. Чему очень признательны и благодарны. Например фотограф Дубровский из Новосибирска через SMS предложил оригинальное «инженерное решение» одной из проблем: «Всем фотографам-пассажирам Коня надо купить противогазы…» Так мы могли бы быть не только похожими друг на друга, но и вместе дышать выхлопными газами через фильтры. Фотограф по прозвищу Феллини из Новокузнецка рекомендовал купить «загубники» для водолазов и вывести трубки-воздухозаборники на крышу нашего Коня. Это было логичное предложение потому, что после того, как мы заткнули все щели и «пропенили» дыры, Феллини сказал, что Конь стал похож на подводную лодку. Однако выхлопной газ все равно каким-то образом попадает в «кают-компанию».
Мы приняли во внимание все советы, рекомендации и уже пакуем вещи… потому, что именно Путешествие приносит нам радость, а не сама цель…
Новокузнецк
«Украденные сны в плацкартном вагоне»
Говорят, что фотографирование чем-то похоже на воровство, а фотографы на мелких воришек. Будучи фотографом, чувствую это чаще тогда, когда вторгаюсь в личное пространство. Любопытство.
Людя спящие, их позы и безащитность — образы — удивительно отличаются от людей бодруствующих — образов. Это становится очевидным, когда днем разговариваешь с ними, наблюдаешь, а ночью, как жулик, фотографируешь их спящими — крадешь их сон или образы, образы их снов… Не важно что именно, важно, что воруешь… и от этого становится как-то неловко.
Неловко. Мне всегда казалось, что сон чем-то напоминает смерть. Лежишь на верхней, боковой полке в плацкартном вагоне, как в гробу или, по крайней мере, в ограниченном пространстве ногами вперед по ходу поезда. Вначале снимешь кого-нибудь сверху и проходящего мимо — забавы ради, потом кого-нибудь внизу на полке… и уже не можешь больше остановиться. Становится свободнее. Дышать легче. Спускаешься, крадешься между спящих ногами вперед или ногами назад. Головы, руки. Запах. Запах подмышек женских и носков мужских. Запах доширака, яиц, сваренных в крутую, и запах курицы, варенной или поджаренной на дешевом подсолнечном масле. Такой настоящий «джаз запахов», что иногда даже кажется — люди не уснули, а умерли, отравившись этими запахами… Так бродишь между ними то ли спящими, то ли мертвыми и в конце концов утомленный и измученный засыпаешь сам.
Вагон 4, поезд 044, Москва-Новосибирск.
