Говорят, что фотографирование чем-то похоже на воровство, а фотографы на мелких воришек. Будучи фотографом, чувствую это чаще тогда, когда вторгаюсь в личное пространство. Любопытство.
Людя спящие, их позы и безащитность — образы — удивительно отличаются от людей бодруствующих — образов. Это становится очевидным, когда днем разговариваешь с ними, наблюдаешь, а ночью, как жулик, фотографируешь их спящими — крадешь их сон или образы, образы их снов… Не важно что именно, важно, что воруешь… и от этого становится как-то неловко.
Неловко. Мне всегда казалось, что сон чем-то напоминает смерть. Лежишь на верхней, боковой полке в плацкартном вагоне, как в гробу или, по крайней мере, в ограниченном пространстве ногами вперед по ходу поезда. Вначале снимешь кого-нибудь сверху и проходящего мимо — забавы ради, потом кого-нибудь внизу на полке… и уже не можешь больше остановиться. Становится свободнее. Дышать легче. Спускаешься, крадешься между спящих ногами вперед или ногами назад. Головы, руки. Запах. Запах подмышек женских и носков мужских. Запах доширака, яиц, сваренных в крутую, и запах курицы, варенной или поджаренной на дешевом подсолнечном масле. Такой настоящий «джаз запахов», что иногда даже кажется — люди не уснули, а умерли, отравившись этими запахами… Так бродишь между ними то ли спящими, то ли мертвыми и в конце концов утомленный и измученный засыпаешь сам.
Вагон 4, поезд 044, Москва-Новосибирск.
