Это удивительно. Выставка Тёрнера (1775) в Пушкинском музее подтолкнула меня к мысли, что импрессионизм родился гораздо раньше в истории живописи нежели официально об этом говорят. Джозеф Тернер (Лондон) известен как мастер морских пейзажей (даже в сравнение не годится с Айвазовским) но в его работах меня потрясло не столько умение письма (не свойственное тому времени), сколько удивительная способность передать атмосферу происходящего. Что собственно и является признаком импрессионизма. Официально признано, что импрессионизм «начинался» с картины Моне «Впечатление. Восходящее Солнце (1872, Париж). Но у Тёрнера таких «впечатлений» было гораздо больше и раньше, еще в 1812 году, например, (Снежная буря — чистой воды импрессионизм) или «Ангел, стоящий на солнце», 1846. Очевидно, что его работы предшествовали развитию импрессионизма.
Что меня удивляет сейчас? Я все чаще и чаще вижу проявление импрессионизма не просто в арт фотографии, чем уже давно пытались заниматься фотохудожники (не очень успешно), а проявление элементов импрессионизма в фотожурналистике. В определенных случаях для ряда документальных фотографов задачей является не столько передать (зафиксировать) факт происходящего, сколько стремление показать «состояние», атмосферу происходящего, впечатление от увиденного… Это принципиально новое явление в «классической фотожурналистике». К элементам арта прибегал еще Юджин Смит, можно сказать -«классический документалист».
Я уже писал в Photographer.ru, что надо «отобрать искусство у фотохудожников» и отдать его документалистам, естественно, фигурально выражаясь, но подвергся жуткой критике на уровне личности… по понятным причинам.
В качестве примера я привожу здесь одну фотографию (вверху) Иры Поповой (журнал Огонек) снятую в ЛТП (лечебно-трудовой санаторий для алкоголиков). Репортаж не был опубликован, но если просмотреть всю съемку, то легко заметить эти «элементы импрессионизма», фиксирование которых автором, скорее всего, было интуитивным, но очень искренне. Второй кадр с Кавказа, но снят в такой же манере, причем вряд ли осознанный в рамках импрессионизма.
Понятно, все это можно отнести к «неумению наводить на резкость» в сложных условиях, но повторяю, это не так, если смотреть всю съемку, то становится очевидным, что фотограф просто пытается передать прежде всего атмосферу, свое впечатление, а не сам факт события, явления и тп. Такая манера серьезно противоречит концепции документализма в принципах независимой и объективной передачи визуальной информации за которую продолжают держаться большинство печатных средств массовой информации, считая, что фотограф отстранено фиксирует события, а «объективные» СМИ «отстранено» их публикуют на своих «объективных» страницах.
Все это ерунда, каждый фотограф знает, что он рассказывает «свой рассказ», выбирает «свой ракурс» и фиксирует «свое виденье». Каждый редактор знает, что они выбирают и ставят на свои полосы «свои виденья», чаще всего ангажированные по политическим, социальным или иным причинам… Каждый редактор выбирает те фотографии у фотографа, которые соответствуют его (или журнала, газеты) представлениям о реальности… Каждый редактор знает, что это не имеет (иногда) вообще никакого отношения к объективности и почти всегда субъективно… Но в масс-медиа уже больше ста лет продолжается такая игра с читателями и «смотрителями». Это один из принципов «четвертой власти» — узурпация права на объективность.
Когда я снял St.Петербург, где на фотографиях не оказалось «деревьев, травы…», а были сплошь камни и «валяющиеся вдоль берегов люди, много воды («Рай Петра на болотах») и нет достопримечательностей «северной Пальмиры», опубликовал на том же Photographer.ru (снимал для книги) — меня обвинили в «фотохудожестве» и что у репортера амбиции стать художником. Все это полная ерунда потому, что большинство из «наблюдателей за фотографией» давно приняли концепцию журналов и газет о «объективной реальности» и принимают обычный стиль репортажа за попытку «объективного рассказа»; отказываются понимать, что при желании любой профессиональный фотограф вам сделает из хорошего человека — плохого или наоборот. Что касается питерской съемки, то мне было просто жаль, что зрители так и не поняли «провакацию» фотографии и все это отнесли к вздорности моего характера.
Рассматривая морские пейзажи Тёрнера и всегда считая ван Гога «первым репортером» я, вдруг, подумал, что вся наша фотожурналистика и есть импрессионизм, если это фотожурналистика, а все остальное — просто пропаганда или «косуха».
Фотографии Ирины Поповой
