О жизни

(Москва, Россия). Я, конечно, могу много историй рассказать про животных. Но все это как-то чахло. Иногда плохо пахнет. Слишком. Непонятно. Выглядит как откровенный зоофилизм. Я, например,в Москве сплю с таксой в одной постели уже восемь лет потому, что эта гребанная «сосиска» каждый день доказывает мне свои права. Я искренне воевал с ней против ее амбиций. Но, в конце концов, согласился. Она победила. Черт с ней. Пускай спит. Я прислушался к ее аргументам. Она права. Как в принципе был прав и Мартин Лютер Кинг. Извините за фашистскую аллегорию, но в оправдание могу сказать я люблю Джеймса Брауна больше, чем Джона Ленона потому, что в то время, как последний мог публично дрочить, то первый пользовался исключительно туалетами только для черных. Было такое время и была черномазая Америка. Я всегда думал, что искусство здесь не при чем, оно вторично. Жизнь первична. Поэтому и люблю блюз, а не потуги английского истеблишмента, который гнобил не только черных, но и своих собственных детей, приучая к английскому порядку, например на Флоте. А Флот у них лучший. Лучший в мире. Это правда. Как лучшие танки у немцев. А у нас ничего нет. Была душа и не было фашизма. Был коммунизм, но это другая музыка и от нашей душевной доверчивости, мы позаимствовали ее в интеллектуальной Европе.

Поэтому я позволил моей Жаклине спать в постели для белых. Я просто не хотел быть фашистом. Я так и сказал себе — не хочу быть фашистом. Так сказал и в пиццерии «Барсолина», что напротив моего дома: «Вы итальянские фашисты»,- когда нас с Жаклиной не пустили в кафе, а потом еще и добавил: «Вы раньше евреев не пускали в рестораны, а теперь животных!»

Мы носимся с толерантностью как с болезнью мозга, которая, иногда, заменяет нам мораль и совесть. Мы не называем вещи своими именами, мы придумываем синонимы, который дают нам право быть политкорректными или фиктивно вежливыми. Но в душе то, мы остаемся фашистами. А я нет, потому, что я восемь лет сплю с своей собакой.

Ну, честно говоря, Жаклина — удивительное животное, которое с убежденностью и каждый день доказывает мне свои права в которые я начинаю верить с искренностью белого человека. Иногда, мы играем в мячик и когда я дую в флейту, она помогает мне голосом. Это наш блюз.

Я с удивлением узнал, что в Москве перестали отстреливать бродячих собак, их стали просто забивать палками. Ну разве не фашисты? Как собак пытались забить и секс-меньшинства намедни. Фашисты с православными крестами.Тоже удивительно, хотя я не понимаю чем люди могут быть похожи на собак, тем более гомосексуалисты.

По правде сказать, Жаклина действовала заодно с моей женой. Просто моя жена поощряла таксу, которую зовут не меньше и не больше как Жаклина Дона Асса. Моя жена поощряла ее в маленьких прихотях: спать в кровати, спускаться по лестнице на руках хозяйки, в дождь гулять под зонтиком или в собачьем плащике, а зимой в шерстянной шубке и в меховых башмачках.

Я вот думаю, почему у нас вдруг появился фашизм? Или как там принято говорить — различные ксенофобии. Или «неприязнь к лицам кавказской внешности»…Даже не к национальности, а к «внешности». Чувствуете политкорректность? Может мы нянчились с ними так, как моя жена с Жаклиной? Может кавказцы, черные, желтые, коричневые не только торгуют на рынке, но и спят в наших постелях?

Как везде так и у нас, мы платим по счетам своих предков, мечтающих о господстве, империях и богатствах, которые канули в истории еще и потому, что бы не только у нас, но и у собак было право спать в наших постелях.