Весной 2000 года мне позвонил друг из Амстердама и предложил сделать выставку о войне в Москве, при содействии фонда Сороса. Это было несколько необычно потому, что друг находился в Амстердаме, а речь шла об отделении фонда Сороса в России.
В то время сотрудники Сороса прикупили шикарный особняк на набережной Москвы-реки за сумасшедшие деньги, а сам Сорос был удивлен и озабочен перерасходом его кровных средств на столичную недвижимость. Так или иначе ожидался приезд «тела Сороса» в Москву на первую интернет-конференцию и открытие моей «гуманистической выставки» про войну в лихие 90-е годы на территории бывшего Советского Союза.
От части это совпало с моим желанием прекратить снимать военные конфликты и заняться чем-то другим — я собирался путешествовать по Волге… Другими словами — я согласился и это была моя первая персональная выставка в Москве.
Но прежде, московский совет Фонда собрался за большим столом в особняке на набережной и решал как сделать выставку, как придумать единую концепцию… войны. Обсуждений было очень много и все они больше касались социально-политических аспектов, нежели фотографии как таковой. Помню, что чувствовал себя несколько чужим на этом «военном совете» и не помню кто, но один из главных «концептуалистов», в конце концов, предложил: «Что тут думать? — так и назовем — Просто война — Just a war». И все закрутилось…
Выставка в 150-160 фотографий печаталась в ручную на барите в ФотоЛабе. Были заказаны, пожалуй, одни из самых дорогих рам и специальные деревянные ящики для транспортировки выставки по России. Ящики мне особенно понравились. Гонорар не предусматривался, так как речь шла о «бесплатном гуманизме», но в качестве подарка обещали отдать всю выставку после ее проката. Хранить эти ящики мне все равно было негде и я подумал, что могу свести их кому-нибудь на дачу, на чердак. Их можно было даже оставить во дворе дома потому, что в вряд ли бы в них попала влага. Хорошие были ящики…
Открытие выставки было в некотором смысле скандальным. Сорос отказался читать предложенный ему текст, посмотрел на меня и почти спросил: «Где мое бабло?». Ему было не очень понятно почему этот шикарный особняк на набережной стоит невероятную сумму и почему он должен говорить про войну и про русского придурка, который стоит с ним рядом. Он так и начал без бумажки: «Я не знаю кто этот фотограф… и я не знаю где мои деньги…» Это было очень хорошее начало… военное.
Несмотря на то, что у меня тоже была «бумажка» мне пришлось импровизировать и в ответном слове я сказал: «Я знаю кто Вы и догадываюсь где ваши деньги, но единственное в чем могу помочь — подарить Вам фотографию Андрея Сахарова, которого Вы точно знаете, Вашего друга (это было уже по протоколу) и которого я снял за пару часов до его смерти».
Сорос взял фотографию и, казалось, был удивлен: «Странно, — сказал он, — «Я знаю эту фотографию, это Вы ее сделали?»… Так или иначе, но только после этого, он пожал мне руку, поздравил с открытием выставки и пошел смотреть остальные фотографии. А меня атаковали «зрители-гуманисты», коих было множество из Москвы и бывших Советских республик: «Почему на ваших фотографиях осетинские повстанцы такие агрессивные?» «Почему вы романтизируете войну, несмотря на сотни жертв, которые она несет?» «Не стыдно вам показывать убийц как людей?»…. и много еще вопросов, на которые у меня не было ответа…
Я больше не ходил на эту выставку в Москве. Вообще постарался забыть о ней. Выставка путешествовала по России благодаря музейной системе и, время от времени, я встречал объявления о ее открытии, когда сам путешествовал по Волге. Однако, я вернулся в Москву, но выставка «Just a war» никогда не вернулась, Фонд Сороса вскоре был закрыт в России, а я больше года не выходил на улицу после автомобильной аварии в Сибири и некоторое время жил в Амстердаме потому, что там можно передвигаться на инвалидной коляске или костылях вдоль узких каналов города. Читателям голландской газеты корреспондент написал литературную статью, что я, скорее всего, умру и они стали отправлять мне милые открытки и деньги для поддержания жизни. С тех пор, я кардинально изменил свое отношение к гуманизму, к некоторым друзьям-товарищам в частности, к России в целом.
Выставка же «умерла» где-то на российских просторах, вместе с ящиками, которые я однажды видел, но успел полюбить. Они были немного похожи на гробы. Три таких добротно сделанных гроба. В них больше сотни фотографий, которые я снимал больше десяти лет, в рамах и под стеклом. Где они? — я не знаю. Но у меня есть подозрение, что в одном из музеев. Фотографии, надеюсь, давно выбросили, а рамки используются для других экспозиций, чтобы показать чью-то другую жизнь. Я совсем не против, но вот что стало с ящиками?
Фотографии см caption: В слайд-шоу примерно половина фотографий с этой выставки. В нее не вошли фотографии военных конфликтов в Азии, Боснии и Косово, согласно концепции креаторов Фонда Сороса.. поэтому получился только Кавказ и отдельные серии с Путча первого 1991 года в Москве и путча второго 1993 года тоже в Москве.
