В понимании некоторых современных фотографов писать текст и делать фотографии самостоятельно в рамках одной истории или репортажа — все равно, что молиться двум богам одновременно — грех чуть ли не первородный. При этом многим даже неизвестно, что пионеры документального жанра в фотографии практически всегда использовали текст: в виде статистики, факта, мнения, эмоции.. писали самостоятельно, и всегда это было принципиально важным дополнением к фотографии. Своего рода некая мультимедийная форма демонстрации, существующая на тот момент. Собственно, так стали называть фотографов фотожурналистами.
Вместе с тем, мне кажется, было важным в середине 20-го века отказаться от текста в фотографии или точнее под фотографией, но только для развития выразительности самой фотографии. В общем-то это и случилось, но не по причине самоустранения фотографов от текста и вербальной интерпретации реальности, а в силу развития технологий в фотографии, начиная от создания 35 мм камер и кончая цифровыми. Однако именно цифровые технологии способствовали возвращению демонстрации фотографии в виде мультимедийных форм в документальном жанре или в «непридуманной фотографии».
Так или иначе, но в настоящее время преобладает точка зрения, что фотография должна сама за себя рассказывать «фотографическим языком»… Даже существует сленг в профессиональной среде — «литература» — пренебрежительно имеется ввиду все то, что сказал или написал автор фотографии.
Текст к фотографии в фотожурналистике, почти сто лет претендующей на коммуникации «фактов», а не «мнений», стал называться caption (подпись): «что, где, когда» — максимально обезличенный и больше похожий на милицейский протокол с личной подписью то ли фотожурналиста, то ли сержанта милиции. Собственно говоря так фотографию лишили «слова» в вербальном смысле, создали новый синтаксис (правила) для визуальных форм коммуникаций и стали говорить о «языке фотографии», что по существу, если разобраться, является полным бредом. Ни один здравомыслящий человек не будет говорить о «фотографическом языке», и чаще всего, если такие слова и произносятся некоторыми фотографами — весьма ограниченными в методах вербальной передачи информации, — то имеется ввиду, все-таки, тот или иной стиль фотографии, а не язык.
Так называемые арт-фотографы были изначально лишены «вербальных прав» потому, что явились на свет как прямые «потомки художественного вымысла», где художник говорит «языком кисти», а не человеческим языком. Я так зло иронизирую вовсе не из-за любви к документальной или ненависти к арт-фотографии, вовсе нет, просто речь идет о принципиально разных методах создания изображения. Одни руководствуются наблюдением вокруг себя, другие внутри себя, но при этом все используют один и тот же инструмент — фотографию. Однако «честность» арт-фотографа наиболее прозрачна в отличие от «честности» фотожурналиста, претендующего на передачу объективной реальности через свое далеко не всегда объективное сознание. Но с другой стороны, создание «документального образа» значительно сложнее потому, что действительно существуют (или существовали) ограничения и правила, позволяющие при их соблюдении говорить об объективной передаче визуальной информации в каком-то приближении. Вопрос в том, кто эти правила соблюдает сейчас?
Сейчас фотограф масс-медиа в любой редакции понижен до ранга кофе-машины, и вопрос в том, какой кофе эта машина способна приготовить, а не в том, способен ли фотограф выполнять в редакции какие-то еще функции, например, быть «немного телевизором». ¬¬Я не считаю это несправедливым потому, что происходящие с фотографом метаморфозы логичны. Именно на этом фоне появилась так называемая «фотографическая шпана» в ЖЖ и блогах, претендующая на «гражданскую журналистику» при полном упадке журналистики профессиональной. Отличная реакция! Открытая позиция. Однако дискуссия в интернете, точнее «разборки» между «шпаной» и «урками» фотографии стала предсказуема и напоминает мычание глухонемых с демонстрацией как с одной, так и с другой стороны своих гениальных фотографий. Или, чаще всего, сводится к ЖЖ-диалогам: кто здесь «урка», кто «козел», а кто «шпана». «Шпана» получила в подарок от технологий огромной силы инструмент, если хотите оружие — не только в виде фотоаппарата, но и средств коммуникации. «Урки» получили то же самое, что справедливо, но при этом они всегда имели хорошие камеры и всегда были привилегированно допущены к средствам коммуникаций. Фактом является то, что эти привилегии разрушены потому, что сейчас любой фотоблоггер может стать в одночастье более популярным и признанным даже самим Президентом, чем какой-нибудь фото-носитель «золотых бананов» за заслуги перед фотографией или, хуже того, перед государством за какую-нибудь войну. К слову сказать, проблемы у профессионалов-фотожурналистов начались не с блоггеров, а гораздо раньше, когда пишущая журналистика стала вооружаться «камерами-мыльницами» и создавать иллюстрации для собствнных вербальных материалов, мало того, даже получать фотографические призы.
В действительности вопрос не в том, кто более профессиональный: «шпана» или «урки», вопрос в том, кто формирует в настоящее время «визуальное мнение»; вопрос в том, закончит ли свое существование прогнившая до основания иерархия в фотожурналистике и кому, в конце концов, достанется пресловутые и так необходимые для всех фотографов «слава и признание» — единственно сохранившийся гонорар за фотографию. Ответ очевиден: один-ноль в пользу блоггеров.
К чему я все это говорю — к тому, что самоустранение фотографов от вербальных форм и исключительная концентрация на визуальных далеко не всегда способствовала их интеллектуальному развитию личности вообще и их фотографии в частности. Фотографию учили «не по Гегелю», а в ПТУ (Проф-Тех-Училище). Теоретизировали и идеологизировали в «Советском фото». В универститетах, включая МГУ, фотожурналистами становились студенты, неспособные осмысленно написать два предложения в газету. Благодаря подобному образованию профессиональный фотограф должен быть глухонемым и с сильновыпученными глазами. Мне кажется удивительным даже не прошлый собирательный образ фотографа, а настоящий, который мало чем изменился, разве что сменил журнал «Советское фото» на журнал «Фото&Видео», а подражательство Александру Родченко на подражательство Мартину Парру, но при этом единственная профессиональная функция современного фотографа, блоггер он или профессионал, по-прежнему сводится исключительно ко кнопконажиманию в полном соответствии с рекламным слоганом одной из компаний производителей фотоаппаратов: «Вы нажимаете на кнопку, мы делаем все остальное». Однако, справедливости ради, следует отметить и тот факт, что в настоящее время «Лолита» из интернета может создать не менее популярный роман про саму себя, чем когда-то это сделал Набоков, при этом интернет-общественность будет долго и серьезно обсуждать, что первично? — яйцо или курица.
Проблема так называемых профессионалов сегодня в том, что не автор делает то или иное произведение, а технологии (в том числе пиар-технологии) вместе с медиа возводят «имидж-полуфабрикат» в ранг произведения искусства, доводя его до технического совершенства, предавая ему форму и вкладывая в него содержание, тем самым превращая фактически не существующее произведение автора в реально существующий товар на рынке. Собственно говоря, этим и занималась в недалеком прошлом профессиональная фотожурналистика, при этом протекционируя своих авторов и возводя их деятельность в ранг набожителей и героев жанра, в итоге фотожурналисты стали важнее, чем сам предмет повествования фотожурналистики. Парадокс, не правда ли? — Фотожурналистика, призванная освещать события и явления, защищать интересы общества, занимается самолюбованием в глазах этого общества. Фотоблоггизм — это не просто ответная реакция, а реакция в той же манере поведения как и сама нынешняя фотожурналистика. Отсюда и такое отношение друг к друга, как в 90-х между «ворами новыми» и «ворами старыми». Разве вы не знаете, что делать фотографии почти то же самое, что воровать, только пока не приследуется законом, хотя уже есть прецеденты…
По такому же пути развиваются и фотоблоги, имея фактически все те же инструменты фиксации, коммуникации и тех¬нологии как в профессиональных масс-медиа, но в отличие от профессионалов, блоггеры не ограничены форматом, цензурой (как внутренней, так и внешней), формой и даже самой культурой… Их преимущество в том, что они свободны. Их не интересует гонорар, процесс исследования с помощью фотографии, их интересует: посещаемость, рейтинг и «минута славы». При этом практически каждый фотограф-блоггер может аргументированно заявить: «Мои фотографии не хуже.., а даже лучше», и будет прав на том же основании, на каком один из профессионалов заявил примерно следующее: Я снимаю не хуже Сальгадо потому, что публикуюсь в тех же журналах, что и великий фотограф… Аргумент, согласитесь, такого же порядка, как и у любого блоггера.
Я уже давно говорил и не раз писал, что фотожурналисты, воспитанные на фотографиях журнала «Life», должны просто уйти из профессиональной среды фотожурналистики хотя бы в знак протеста или чувства собственного достоинства не потому, что их фотографии хуже или лучше, а потому, что современные масс-медиа не нуждаются в такого рода фотографиях. Во-первых, из соображений экономии, во-вторых — по причине доступности и простоты получения визуальных изображений, удовлетворяющих массового зрителя. Просто больше нет объективных причин содержать фотографов со своим мнением, платить им чудовищные гонорары и при этом слушать старую и насквозь фальшивую песню про «искусство глухонемых» в то время, когда фотография призвана и должна быть «искусством слепых», но хорошо слышащих.
Специально для www.photographer.ru и личная признательность Ашоту Арутюнову за «креативную дискуссию» о фотографии
