
(Деревня Илино, 45,5′ ВД 63,8′ СШ).Если прокатиться по деревням России, то ничего кроме нищеты не увидишь.Ну вот что новое я заметил. В деревне Илино из 11 обитаемых домов всего 3 которые принадлежат местным жителям, бывшим колхозникам, а ныне пенсионерам без пенсии. Остальные 9 проданы горожанам из Москвы и Московской области. Дома реконструированы или построены новые. Это не коттеджи, так любимые новыми русскими. Это достаточно скромные, но красивые и уютные дома с подстриженными лужайками, цветами вокруг дома. Это совсем не дачи с сараем и бесконечными грядками морковки. Это дома в которых можно жить и зимой, как многие из москвичей и поступают. Конечно, городские обитатели деревни не вступают в старые колхозы, не держат свиней на убой и не доят коров. Но благодаря им деревня приобретает иной вид и, кажется, продолжает жить. Оставшиеся деревенские жители, как правило, следят и ухаживают за домами горожан в зимний период. Очевидно этих денег хватает на самогон и закуску так как другой работы здесь практически нет. Я побывал здесь после обеда. «После обеда у нас все отдыхают,- пояснила мне девушка из Балашихе, — спят. Но есть и те, которые трусцой бегают вокруг деревни. Спортом занимаются», — смеется она. Удивительная деревня, подумалось мне, но кажется, я должен ехать в Абхазию. Кажется там война начинается. Волжский дозор закончился так и не начавшись. Вампиров и всякой нечисти здесь тоже достаточно, но не больше чем в Москве.
All posts by Oleg Klimov
Волжский дозор-2.

(Окрестности деревни Илино, берег Волги, 45,5′ ВД 63,8′ СШ). К утру рыбаки дошли и до моей стоянки. У них был невод порядка 50 метров, чем в принципе запрещено рыбачить на Волге для любителей без лицензии, но многие рыбачат потому, что жрать нечего. Продукты, конечно, можно купить, но нет денег. В принципе в этом и есть разница между нашим социализмом и нашим же капитализмом.
При мне невод забросили три раза — рыбы не было даже обычной, не говоря уже о золотой. Молодые деревенские ребята немного ругались, сетуя на то, что раньше, дескать, рыба была, а сейчас и ее нет. Ругались так убедительно, как будто они видели, что раньше было…правда они ссылались на некоторые части тела своих родителей.
Ребята в принципе хорошие. Спросили как называется моя машина и нет ли у мня водки в обмен на рыбу. Как я понял рыбы у них тоже не было. Хороший мог бы получиться русский бизнес, но у меня тоже не было водки. На этом и расстались…

(На фото не очень счастливые рыбаки и постер бывшего колхоза «Авангард»)
Волжский дозор-1.

(Окрестности деревни Илино, берег Волги, см.карту внизу: 45,5′ ВД 63,8′ СШ). Буду жить в палатке. По крайней мере не надо платить. Мобильный сигнал устойчив только на берегу реки, но есть GPRS и весьма неплохо работает интернет. Батареи можно заряжать от автомобиля. Буду жить здесь пока не кончится бензин…или пока не появится работа где-нибудь.
Честно сказать ночью весьма стремно — пьяные деревенские рыбаки матерятся от заката до рассвета. Но они где-то далеко, лишь эхо доносится вдоль Волги матери — в бога мать…Очень красиво если абстрагироваться.
Пока никто из местных не знает, что я устроил здесь «базу фотографа», стало быть и нет опасности. Что касается зверей, то кроме кротов я никого не видел. Они очень забавные: если светить ночью фарами машины, то кроты выскакивают из земли как дельфины. Я так и прозвал их — «волжские дельфины».
Есть и другая опасность — души умерших (См. фото вверху), которые рвутся в мое скромное жилье время от времени. Кажется в темноте я установил палатку на старом кладбище около деревни, которую затопило во времена Сталина в результате изменения русла реки Волги…Завтра утром определюсь…У меня есть старинная карта 1856 года, но она осталась в Москве. Было бы интересно посмотреть, что здесь было раньше.
(На фото: Духи погибших волгорей (вверху) и я (внизу) в палатке — пока еще живой).
In love

(Москва).Бутылка «Къянти» на моем столе каждый день вводит меня в искушение. Старые запасы. С вином по-прежнему в Москве проблемы. Время отпусков, вот и моя печень в отпуске уже 33 дня. Однако остальные части тела продолжают трудиться. Непонятно зачем. Кажется правительство нас вновь приучает пить водку. В качестве протеста, я отправил свою печень в отпуск. Фактически вынужденный отпуск. Скучаю… Боже мой, как я люблю выпить. Причем в любое время суток. Особенно с утра. Особенно в приличном баре. Это не алкоголизм, это настроение. Ты входишь в бар, который только что открыли. Там еще свежий воздух, как будто, накануне вечером, там никто не курил и не рыгал в угол. Чистота. Запах чистоты. Ровные ряды бутылок за спиной бармена влекут тебя своей таинственностью как тетки в окнах красного квартала Амстердама — такие разные по формам, цвету и содержанию. Ты знаешь, что на самом деле всё одинаково заканчивается как с алкоголем, так и с женщинами, но запах чистоты настраиват тебя на романтический лад. Так бывает только утром. Деревяная стойка бара только что протертая барменом в белоснежной рубашке с накрахмаленным, но растегнутым воротом. Аккуратно сложенные салфетки, белые. Нежность бакалов с длинными ножками и грубость толстых пивных кружек, все это ты чувствуешь в миг, едва открываешь двери бара. Ты чувствуешь настолько явственно и сильно лишь потому, что тебя одолевает предвкушение. Алкоголь и любовь — это не больше чем предвкушение. Первый коктель. Боже мой, первый бакал подобен волшебству первого поцелуя. Любовь к алкоголю — серьезные чувства. По настоящему ты испытываешь их только в течение трех рюмочек, одну за одной, как от трех поцелуев. Потом начинается пьянство или разврат. Затем наступает опустошение и безпамятство, но всегда остается тонкая нить сознания, что вновь наступит утро, вновь будет бар в котором неприменно должен быть запах чистоты…



