(См. больше, more pics).
(Олег Климов)
москва-окраины trip
"Штормовая" или начальник рыбалки
Последний «японский» теплоход отдал швартовы из порта Корсаков в 1947 году. Все кто не успел на него — автоматически становились «советскими людьми». От Корсакова до Хоккайдо всего несколько десятков километров. Но теплоход не дошел до японских берегов, был торпедирован и потоплен то ли американцами, то ли советскими войсками. Никто так и не признался в этом. Это понятно, штурмовали сухогруз, а он оказался пассажирским судном.
Михаилу Ивановичу (60), рожденному в семье японского офицера, тогда было несколько месяцев. Он не успел на последний корабль. Причины тому до сих пор неизвестны. Известно лишь, что отец погиб прежде, чем мать его родила и случилось то, что случилось: он попал в корейскую семью, работающих на Сахалине по контракту. Корейцы, как правило, были прислугой в японских семьях вплоть до 1945 года, когда Япония капитулировала.
Так совсем еще маленький Миша оказался в центре Сахалина на строительстве города Поронайска под покровительством граждан Кореи.
«Он не кореец, он -японец», — говорили одни. «Нет он — айн, которого не успели забрать на Хоккайдо», — рассуждали другие. Ни отец, ни мать — приемные родители — никогда не обсуждали эту проблему. Только соседи по-секрету поведали мальчику, что он ребенком был оставлен на острове…
Когда японцы уходили с Сахалина, они были в уверенности, что рано или поздно вернутся сюда. С давних времен они жили вместе с местными айнами, иногда воевали, иногда нет, однако их культуры переплелись в столетиях. Захватив с собой айнов в Японию после капитуляции, японцы надеялись, что айны в конце концов предъявят свои территориальные претензии и, будучи уже гражданами Японии, откроют дорогу на Сахалин для всего государства. Был ли это план или нет, но по крайней мере это объясняет настойчивость Японии в депортации айнов. Что касается корейцев, то японцы никогда не относились к ним с должным уважением и всегда принимали на уровне «прислуги» или хуже того «рабов». По одному из законов того времени, увидев японца, кореец должен был за 15 метров до встречи приветствовать его в поклоне и на коленях…
Тем временем Миша воспитывался в семье корейцев, учился в советской школе города Поронайска и вместе с друзьями: корейцами, русскими, айнами, нанайцами, орочами… разыскивали множество брошенного самураями оружия, фарфора, предметов быта в районе 50-й параллели, где была граница и жестокие бои между японскими и советскими войсками.
Миша знал, что он не кореец. Но вряд ли он думал в детстве о национальной индефикации. Он не был похож как внешне так и внутренне на своих приемных родителей, но несмотря на это добросовестно изучал корейский язык и уважительно относился к национальным традициям… Он жил в корейской семье и по-детски был счастлив.
Индефикация началась с приходом совершеннолетия. Его сверстники получили новенькие советские паспорта. Миша в начале ничего не получил, но вскоре ему выдали корейский паспорт гражданина КНДР (Корейская народная демократическая республика). Его приемные родители были не против, хотя сами были родом и считали себя гражданами Южной Кореи. Против был только Миша. Он сжег паспорт в костре, написал заявление о его утере и отказался принимать гражданство КНДР в надежде, что получит красный советский паспорт.
Однако вскоре ему выдали зеленый паспорт «Без Гражданства» или по-простому «БГ» — человек Мира. Так потеряв семью, он потерял и Родину.
Что значит быть в 60-е годы в Советском Союзе «гражданином Мира»? Совсем противоположное, скорее «гражданин Сахалина» или «гражданин Поронайска». Было запрещено покидать пределы района города в котором живешь, тем более границы острова или страны.
— Я даже не разу не участвовал в выборах за всю свою жизнь, — говорит Михаил.
Учиться дальше он тоже не мог. Запрещено. Со времен совершеннолетия за ним стали пристально наблюдать спецслужбы. Еще бы,»гражданин Мира», «космополит». Даже если бы он хотел уехать в соседний городок-дыру Гастелло, ему нужно было разрешение ОВИР.
Так «гражданин Мира» Михаил Иванович прожил до 60-ти лет на острове и только один раз, нелегально, ему удалось выбраться с Сахалина. Для этого нужно было пойти на подлог, преступление. Он взял чужой паспорт и под видом гражданина России поехал в Узбекистан. Это были «суровые» 90-е и никто особо не смотрел на фотографию в паспорте.
У Михаила Ивановича было два паспорта: один для покупки билетов и проверки документов; второй «БГ» — для получения денег со счета.
«Целый месяц я был в путешествии по стране!» — До сих пор он с восхищением рассказывает о поездке в Самарканд и Ташкент, где «нет моря и всегда тепло…»
В 60 лет обещали дать Российский паспорт. «Зачем? — подумал я. Что изменится от того, что я стану гражданином страны в которой прожил всю жизнь? Что может измениться для меня? Или для страны? Ничего. Поздно. Слишком поздно. Поздно учиться. Поздно любить. Поздно мечтать. Можно только работать. А работать я привык и без паспорта….»
Михаил Иванович — «начальник рыбалки» в заливе Терпения Охотского моря (карта), как раз напротив озера, которое в 1805 году посетил путешественник Крузенштерн и назвал его «Невским». У Крузенштерна было право не только путешествовать, но и право давать названия открытым землям и водам. Это право первооткрывателя, которого современные путешественники лишились в силу ограниченности пространства нашей Земли.
Но у каждого из нас осталось «право первооткрывателя» самого себя, своих мыслей, своей жизни, своих дорог. В Конституции это право свободного передвижения. Когда я вижу людей, лишенных этого по самым глупым бюрократическим или политическим причинам, я начинаю ненавидеть государство в котором живу, голосую, плачу налоги и вообще имею к нему какое-либо отношение. Ни одна человеческая жизнь не стоит величия империи, если эта империя построена на унижении, бесправии и ненависти к личности.
Три дня был шторм и я застрял между озером Невским и заливом Терпения. Шторм здесь не называют «штормом», здесь говорят «штормовая». Никто не мог ответить мне: штормовая погода или штормовая рюмка… Просто «штормовая». Я две ночи слушал рёв моря и рассказы Михаила Ивановича — скромного начальника рыбалки на берегу самого «тихого» океана, человека без гражданства и без права оказаться по ту сторону океана.
(Олег Климов)
"Город терпимости"
— Эй, братан! Ты откуда?
— Из Москвы.
— Дай сигарета, братан…
— А ты откуда?
— Из Киргизстан. Рыба пришел ловить.
— И как?
— Хороший работа не дают. Говорят ловить рыбу надо ходить на Иссык-Куль. Здесь только резать рыба могу. Деньги мало, работа много…
Поронайск — «город блядей и кочегаров», по крайней мере так мне сказал таксист в Южном — столица Сахалина. «Блядей потому, что все проститутки приезжают от туда; а кочегаров потому, что там все мужики ходят с грязными мордами…» Думая понятно почему меня так заинтересовал этот город. Но я нашел другое объяснение наблюдательности таксиста. Дело в том, что жители Поронайска живут в заливе Терпения и сам факт пребывания здесь накладывает определенный отпечаток «терпимости» как для женщин, так и мужчин. Просто это выражается по-разному…
Здесь пахнет рыбой и икрой. Пахнет все. Пахнет город со времен его основания в 1947 году. Каша, мясо, хлеб — пахнет рыбой. «Бляди и кочегары» — пахнут рыбой. Вдоль побережья вспоротые и гнилые тушки рыбы из которых предварительно вытащили икру — просто воняют рыбой на весь город. Здесь люди сами как рыбы и если жениться здесь или выйти замуж, то всю оставшуюся жизнь будешь пахнуть рыбой и трахаться с рыбой. Здесь одна перспектива — гнить на берегу залива или «метать икру», а потом все равно гнить.
Я знал одного голландца, который ненавидел рыбу. Ненавидел потому, что ему казалось что запах рыбы чем-то похож на запах pussy. Он вовсе не был женоненавистником, хуже того, он был голландец для которых рыба как картошка для русских. Иногда мне казалось, что именно по этой причине он и сбежал из Голландии…
В Поронайске красную рыбу у браконьеров (здесь их называют рыбаками) принимают по три рубля за штуку, красную икру по сто рублей за литр. Если у рыбака нет машины, он просто выбрасывает рыбу, а икру складывает в «баночку». Прямо на берегу за «поллитра» водки можно выручить литр икры. Выпить ее вместе с рыбаком и заесть икрой. Хороший бизнес — русский бизнес.
В ресторане «Север» при гостинице «Север» обычно чинно обедают чиновники из местной администрации, командировочные и гаишники. В качестве цветомузыки на танцплощадке используются проблесковые огни маяка и «отмашки» давно списанного на берег военного корабля. Романтично по крайней мере потому, что пока они не догадались приспособить сигнальные сирены гаишников или «мигалки» чиновников.
В баре гостиницы «Север» работает «внешняя копия» скандальной писательницы Дарьи Асламовой. Честного говоря, я вначале подумал, что это и есть Даша, на сей раз вживается в роль отношений с рыбаками и шкиперами. Но барменшу зовут Марина и она даже не читала произведений «своей копии». Зная о том, что Дарья Асламова тоже родилась где-то на Дальнем Востоке, я написал ей письмо в надежде, что нашел для нее сестренку ;-))
Здесь есть и другая «достопримечательность» — остатки от японской узкоколейной железной дороги. Ее уже давно никто не использует. Нет надобности у государства, но есть необходимость в передвижении людей. Люди мастерят «дрезины» с моторчиками от бензопилы и лихо катаются вдоль озер и побережья, иногда, перетаскивая «дрезину» на руках потому, что часть рельсов кто-то украл или просто они куда-то исчезли… Это очень похоже на фильм «Сталкер» только герои «реального кино», как правило, в жопу пьяные и любят прихвастнуть: «Был бы трезвый — убился бы на этой дороге!»
Гастарбайтеров здесь не любят также как и в Москве. Им достается самая низкооплачиваемая и тяжелая работа по обработке рыбы. Их часто обманывают различного рода «агентства»: вывозят на остров, предварительно собрав деньги на билет и «налог», потом бросают на произвол судьбы… «представитель агентства» исчезает….после чего люди вынуждены работать хоть за гроши чтобы вернуться домой.
Я уже месяц в дороге и меня не покидает ощущение «первооткрывателя России», но вместе с тем мучительно-больное состояние «де-жавю». Ничего не изменилось в нашей стране. Я все больше и больше начинаю понимать теорию Бжезинского, что нашу страну, образ жизни и сознание можно сломать только через сепаратизм. Разделить страну на ее естественные части пока еще кое-где сохранились остатки национального и географического характера, пока страна окончательно не утонула в «совке» и невежестве. Сделать государство Москалию с Лужковым, государство Россию с Путиным, республику Западная и Восточная Сибирь, республику остров Сахалин и республику Камчатка во главе со спикером Александром Петровым, а Чукотку оставить под руководством Абромовича — уполномоченного президентом Москалии. Пусть будет хоть одна колония…пусть получают налоги от шкур мамонтов, а не от нефти, чтобы не умерли от голода. Рвущихся к власти федеральных и местных чиновников сажать в тюрьму по новой статье Конституции «стремление к власти в корыстных интересах», а статус любого чиновника «нового общества» должен быть приравнен к статусу гастарбайтера:
— А где тот «братан», кто посоветовал тебе сюда приехать? — спросил я киргиза.
— Да вон, идет сюда, — показал мне киргиз на другого киргиза.
Другой киргиз:
— Привет, братан! Ты откуда?
(Олег Климов)
Communication problem
Связи некоторое время не будет через интернет. Можно попытаться по этому сахалинскому мобильнику +7 914 7466320 Спасибо всем.
