Вхожу в супермаркет, слегка на взводе: «Здрасти, как поживаете? А у вас, вижу, нет кризиса?» — спрашиваю у трудолюбивой женщины азиатского происхождения, которая аккуратно протирает красивые бутылки от пыли. «А у нас нет. У нас все хорошо!», — бодро отвечает она и даже улыбается как девчонка-студентка в Макдональдсе — «приходите к нам еще». «До пошли вы…», — хочется ответить.
Хорошо, но дорого. Слишком дорого даже для так называемого «московского среднего класса», который, на мой взгляд, как динозавры, скоро вымрут. По крайней мере я так надеюсь. Терпеть не могу пролетариев и средний класс. Понимаю, никак без них, но просто они меня раздражают… как класс и как отдельные личности. Сугубо субъективно.
Ищу бутылку: «местное аргентинское», сухое красное. Есть такое за 5600, есть и дороже. Есть дешевле за 3200. Ничего особенного. Один мой знакомый винодел однажды высказал простое правило, которого я всегда придерживаюсь: «вино для питья не может быть дороже ста долларов. Даже самое лучшее вино. Если оно дороже, то сделано не из винограда, а из снобизма и жлобства. Не пей такого вина…. козленком станешь».
Спрашиваю другую женщину — манагер (manager) — судя по всему: «А где у вас вино для питья?» Она так смотрит на меня, знаете, оценивающе… с ног до головы и, как бы, говорит: «А на какую сумму-то ты рассчитываешь, засранец?». Иногда, особо тупые, даже вслух спрашивают. Не спрашивают какое вино вы хотите, а спрашивают «а сколько вы готовы заплатить?» Для таких уродов «черного капитализма» следствия важнее чем причины. Она сама получает зарплату штук 20 рэ, но ее работа как раз в том и заключается чтобы презирать таких людей, кто не пьет шампанское за штуку евро по утру. У них, такого рода людей, психология советских рабов: все кто получает меньше 20 штук — быдло и чернь, а те кто больше чем она сама — «уважаемые люди».
— Какое вино вы имеете ввиду? — все-таки спросила она не ссылаясь на цену.
— Вино, которое Вы, госпожа, пьете за ужином каждый день со своим бойфрендом, — пошутил я.
— Я не пью! — резко ответила она.
— Ну тогда вам кризис точно не грозит и вы не умрете от жажды… А я вот пью — «местное аргентинское». Есть такое?
— Все аргентинское, чилийское и российское находится вот там..», — она высокомерно показала пальцев на саму нижнюю, совсем маленькую и даже незаметную полку.
«У нее точно нет бойфренда», — подумалось мне.
Выбор минимальный. Цены порядка 200-400 рэ, но это не стоит и ста рублей по большому счету. Столовое вино и далеко не самое лучшее. Короче нормального питьевого вина просто нет. Я уже обратил на это внимание, когда был в сети супермаркетов «Самохвал». Там реально пустые полки. Причем нет местных продуктов и даже пива или тех товаров, которые сделаны по лицензии в России. «Французский пафос» за штуку купить еще можно… Может так будет в конце февраля, когда кризис достигнет отдаленных уголков России? -Только дорого и реально заграничное. Или, может быть, опять будут «валютные магазины» и «Березки» как во время Советского Союза и только в Москве для дипломатов и спекулянтов? Очень похоже…
Второе, что меня интересовало: кого из сотрудников уже сократили или выгнали за «профнепригодность» или по другим причинам. Минут десять я пытался болтать и шутить с сотрудниками супермаркета «Азбука вкуса». Никто не кололся. Все лыбились и любезно отвечали как в Макдональдсе. Или, как говорят на неправильном английском, «eating smile shit».
Когда я продолжил «базар» на кассе, засунув бутылку «аргентинского-местного» в карман куртки, то одна, умная женщина, спросила меня: «А вы случайно не из нашего офиса?» Я, понятно, с обидой ответил: «А что я похож на офисного работника?» … «Да нет, — сказала она, — Но может быть хорошо замаскировались… Знаете, у нас сотрудники офиса, иногда, таким образом говорят с продавцами, а потом их увольняют… Просто так, без объяснения причин. Конечно ссылаются на кризис. Но какая разница то для нас. Нас сокращают и сокращают. И нас и зарплату. Нам запретили говорить о кризисе с покупателями и журналистами под угрозой увольнения. Нам вообще запрещено говорить «не-по-делу», только улыбаться можно 🙂 Приказано говорить «Все хорошо». Вот мы и говорим. Как куклы. Но нам тоже страшно. Противно и страшно».
