(Москва, Россия.)
Кажется у Виктора Ерофеева есть два комплекса, замеченных мной, что на самом деле не так много для писателя:
1) Не проходящая слава однофамильца Венедикта Ерофеева и
2) Элитарно-дипломатическое наследие семьи.
Мне думается, что задача писателей во второй половине жизни состоит от избавления комплексов, приобретенных в молодые годы. Чтобы избавиться от первого, надо написать что-то более классическое чем «Москва-Петушки» в сравнении с героем которого, «Русская красавица», несмотря на свою «гиперсексуальность», просто бездарно прожигает жизнь.
Видимо, чтобы избавиться от второго комплекса, Ерофеев написал роман «Хороший Сталин», который очень трогательно начинается: «В конце концов, я убил своего отца…»
Признаться, я прочитал эту книгу за одну ночь и меня удивило сочетание личного и общественно-политического; прошлого и настоящего; преступления и наказания; жалости и сострадания. Мне понравился роман.
Я читал последнюю книгу Ерофеева потому, что утром должен был встретиться с ним на ТВ-студии и сделать портрет для журнала. Но случилось так, что у них там не явился какой-то эксперт и Ерофеев предложил мне поучаствовать в передаче так как, мы достаточно давно знакомы или у него есть определенное любопытство к профессии фотографа, связанное с личной жизнью.
В то время как симпатичная девушка меня гримировала, а модный продюсер в кожаных штанах активно рассказывал о чем вообще будет «кино», я наслаждался. Это было всего лишь несколько приятных минут, когда я чувствовал себя «телезвездой» и сожалел о том, что я-фотограф, а ни какой-нибудь аналитический обозреватель на центральном канале ТВ. Боже мой, как это действует…
Когда «кино» началось, то Ерофеев стал непринужденно беседовать с двумя приглашенными гостями, я же, и еще трое, должны были сделать простые комментарии на тему «сострадания» и назвать в этой связи книгу, желательно известную. Разговор, иногда, был совсем не в тему и речь уже шла о «состраданиях и преступлениях», когда ко мне обратился Ерофеев…
«Ваша книга, — сказал я, — начинается со слов, что Вы убили своего отца. Объясните мне, это преступление или сострадание?» Мне показалось, что Ерофеев не ожидал такой «подлости» от меня и просто сказал: «Черт возьми, зря фотографа пригласил на передачу!»
Жалко, аналитическим обозревателем я так и не стал и с грустью наблюдал за тем, как молодая жена стареющего писателя вручала гостям передачи весьма своеобразные фото-портреты, сделанные ей собственноручно. Так что фотографом я тоже не мог работать…Но на этой фотографии настоящие герои передачи 🙂
P.S. If you have login and password, let’s see in Dutch articleDe Grone, or just in comments «Het communisme was een gezin»
